СТАНСЫ
                           А. А. [2]

Порой мне брезжила отрада
В простом, – совсем, совсем простом:
Подкрасться полночью из сада
И заглянуть в мой сонный дом.

Окно распахнуто. Гардины
Чуть зыблются... Весна легка,
И отсвет, тонкий, как седины,
Скользит на сумрак потолка.

Над абажуром старой лампы
Так тих светящийся венец,
Так мирны тёмные эстампы,
Ковров тяжёлый багрянец...

Так странно нов, манящ и светел
Знакомых книг над рядом ряд:
Ночь окунула в мягкий пепел
Их слишком праздничный наряд.

Как вы пленительны, как святы,
Друзья, взлелеянные мной –
Пенаты, добрые пенаты
Родимой комнаты ночной!

Чуть внятный шелест... Шаг... И светом
Вдруг сердце сладко залило:
Как будто в сонной синеве там
Взметнулось белое крыло.

Хрупка, светла, нежна, как иней,
Прошла по комнате она
И стихла в старом кресле синем
С шуршащей книгой у окна.

Вся жизнь полна блаженным ядом,
И изменяет стих певцу,
Чуть подойду с певучим ладом
К твоим глазам, – душе, – лицу.

А счастье – в чём? Под этим кровом
Из-под руки твой взгляд следить
И зовом беглым, лёгким словом
Твой отклик сразу пробудить.

1950




    ТАК БЫЛО

                           А. А.

...Всё безвыходней, всё многотрудней
Длились годы железные те,
Отягчая оковами будней
Каждый шаг в роковой нищете.

Но прошла ты по тёмному горю,
Лёгкой поступью прах золотя,
Лишь с бушующим демоном споря,
Ангел Божий, невеста, дитя.

Расцвела в подвенечном уборе
Белой вишнею передо мной,
И казалось, что южное море
Заиграло сверкавшей волной.

С недоверием робким скитальца,
Как святынь я касался тайком
Этих радостных девичьих пальцев,
Озарённых моим очагом.

Гром ударил. В какой же ты ныне
Беспросветной томишься глуши, –
Луч мой, радость, подруга, – богиня
Очага моей тёмной души?

Оглянись: уже полночь разлуки
За плечами, и мрак поредел, –
Слышу издали милые руки
И наш общий грядущий удел.

И по-прежнему вишней цветущей
Шелестишь ты во сне для меня
О весенней, всемирной, грядущей
Полноте подошедшего дня.

1950




    *  *  *

Бурей и свободою шумно маня
      В пенное море,
С юности порочной бороли меня
      Страсти и горе.

Ношу прегрешений, свершенных в пути,
      Снять помогая,
Волю закали мою, ум просвети,
      Мать всеблагая.

Приуготовить научи естество
      К радости цельной,
Ныне отпуская слугу своего
      В путь запредельный.

1950




    *  *  *

Предваряю золотые смолы,
Чащу сада в мой последний год.
Утром – липы, радостные пчёлы,
    Пасека, мёд.

Обойду ряды гудящих ульев,
Опущусь на тёплую скамью,
Вспомнить город, блеск забытых улиц,
    Юность мою.

Как далёко!.. Вот, скамья нагрета
Хлопотливым утренним лучом,
И двоится зыбь теней и света
    Звонким ручьем.

Кто-то добрый ходит в краснолесье,
Ходит утром близ меня в бору...
Жду тебя, неотвратимый вестник!
    Я – не умру.

1933




    *  *  *

Спасибо за игры вам, резвые рыбы,
У тихих днепровских круч!
Тебе,
     отец наш Солнце,
                     спасибо
За каждый горячий луч;

Тебе, моя землюшка, тёплая матерь,
   Целовавшая пальцы ног,
Протягивавшая золотистую скатерть
   Мягких своих дорог;

Вам, неустанно тёкшие воды,
   За каждый всплеск и причал...
Тебе, Всеблагой, Кто руками природы
   Творил меня,
               нежил,
                     качал.

1955




    *  *  *

                           А. А.

Как чутко ни сосредотачиваю
На смертном часе взор души –
Опять всё то же: вот, покачивая
Султаном, веют камыши,

И снова белый флигель – келейка
Сентябрьским солнцем залита,
Крыльцо, от смол пахучих клейкое,
И ты: такая ж – и не та.

Такими хрупко-невесомыми
Цветы становятся к зиме;
Так лес предсмертною истомою
Горит в червонной бахроме.

Пока не хлынет море вечности,
Пока над нами – бирюза,
Смотреть, смотреть до бесконечности
В ещё лазурные глаза.

Ещё раз нежностью чуть слышною
Склонись, согрей, благослови,
Неувядающею вишнею
Расцветшая в стране любви.

1950




    ПОСЛЕДНЕМУ ДРУГУ

Не омрачай же крепом
Солнечной радости дня,
Плитою, давящим склепом
Не отягчай меня.

В бору, где по листьям прелым
Журчит и плещет ручей,
Пусть чует сквозь землю тело
Игру листвы и лучей.

С привольной пернатой тварью
Спой песню и погрусти,
Ромашку, иван-да-марью
Над прахом моим расти.

И в зелени благоуханной
Родимых таёжных мест
Поставь простой, деревянный,
Осьмиконечный крест.

1936-1950

    [1] Незавершённый лирический цикл
    [2] А. А. – Алла Александровна Андреева.