Даниил Леонидович Андреев

Автобиография красноармейца Андреева Даниила Леонидовича, 1943 г.



Дата написания: 1943;  автора: 1906-1959;  файла: 16.05.2007


АВТОБИОГРАФИЯ
КРАСНОАРМЕЙЦА АНДРЕЕВА ДАНИИЛА ЛЕОНИДОВИЧА,
БОЙЦА КОМАНДЫ ПОГРЕБЕНИЯ
196 КРАСНОЗНАМЕННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ

сохранена орфография подлинника

Комментарий: этот текст, написанный Даниилом Андреевым для предоставления армейскому начальству в 1943 году, в разгар войны, конечно же не следует воспринимать как верное отражение его взглядов. Однако, отдавая дань политической необходимости тех лет, когда открытое выражение несогласия с государственной политикой было бы актом самоубийственным, Даниил Андреев тем не менее излагает очень неожиданные для подобного документа мысли по вопросу о желательности возникновения в будущем, в рамках социалистической формы народоустройства новых форм религиозности. Эти идеи согласны с содержанием "Розы Мира" и других произведений, а потому должны рассматриваться не только как искренние на тот момент, но и правильно выражающие его позицию в целом.

Помимо этого, текст содержит некоторые интересные биографические подробности.



1.


Родился в ноябре 1906 года в семье писателя ЛЕОНИДА НИКОЛАЕВИЧА АНДРЕЕВА.

Мать Александра Мих., урожд. ВЕЛИГОРСКАЯ, внучка поэта Т.Г.ШЕВЧЕНКО, умерла через несколько недель после моего рождения, и я был взят на воспитание ее сестрой – моей теткой и крестной матерью – Елизаветой Мих. ДОБРОВОЙ, находящейся замужем за доктором Филиппом Александровичем ДОБРОВЫМ и жившей в Москве.

Детство провел преимущественно в Москве, в семье ДОБРОВЫХ, частью же у отца в Финляндии, где у него была дача. В 1908 году отец женился вторично на Анне Ильиничне ДЕНИСЕВИЧ. От первого брака он имел, кроме меня, еще сына Вадима, от второго – сыновей Савву и Валентина и дочь Веру. Отношения с моей мачехой у семьи ДОБРОВЫХ установились скверные, с детьми от второго брака отца я лично имел мало дела и почти не помню их. В 1914 г. я в последний раз был у отца в Финляндии; в том же году было окончательно решено, что я остаюсь жить у ДОБРОВЫХ. Отца и брата Вадима я видел в последний раз в 1916 году, летом, когда они приезжали гостить к ДОБРОВЫМ в дачное местечко Бутово (под Москвой).

После революции и отделения Финляндии отец со всей семьей (кроме меня) остался по ту сторону границы; умер в Финляндии в 1919 г. Спустя некоторое время его семья уехала в Западную Европу, где и разделилась: брат Вадим сперва учился в Берлинском университете, потом перешел в Парижскую Сорбонну, которую и окончил по философскому факультету; мачеха же с остальными детьми жила сначала в Риме, потом где-то под Парижем. В 1924 году я получил от нее письмо с просьбой прислать доверенность на распоряжение финляндским домом и его обстановкой. Я выслал доверенность и больше от мачехи не получал никогда ни одной строки. Из писем Вадима мне стало известно, что мачеха продала дом на слом, обстановку и библиотеку распродала с аукциона, а самое ценное вывезла с собой во Францию.

С детьми от второго брака отца я не переписывался никогда, но знал о них некоторые факты из писем брата Вадима. Савва Леонидович стал танцовщиком и в 1936-1937 гг. находился в Соединенных Штатах. Валентин Леонидович, по специальности географ, жил в Лионе (Франция). Вера Леонидовна жила в Чехо-Словакии, где вышла замуж за инженера – чеха. После 1937 года не имею ни о ком из них никаких сведений.

С Вадимом Леонидовичем я находился долгое время в переписке. После окончания Сорбонны ему пришлось, вместо философии, заняться развозкой на тачке масла и молока по парижскому предместью. Позднее он овладел специальностью кино-монтажера, и это позволило ему жить сравнительно сносно. В 1929 году он женился на художнице О.Колбасиной. У него было двое детей – дочь Ольга и сын Александр.

Судя по его многократным высказываниям в письмах, он очень тосковал по родине; считал, что отъезд в 1919 году всей семьи из Финляндии в Западную Европу, а не в Россию, был роковой ошибкой; легко было понять, что все его симпатии на стороне СССР. Он дважды поднимал вопрос о принятии советского гражданства. Последний раз за это дело взялся А.М. Горький, большой друг нашего отца (и сам – мой крестный отец). Он довел дело до Иосифа Виссарионовича, от которого получил уже устное согласие. Оставался ряд формальностей, когда Алексей Максимович умер. Его жена Екатерина Павловна ПЕШКОВА посоветовала мне написать письмо Иосифу Виссарионовичу, что я и сделал, но ответа не получил. Вскоре после ликвидации, таким образом, вопроса о немедленном возвращении Вадима Леонидовича в СССР, оборвалась наша с ним переписка. Последнее его письмо было, если не ошибаюсь, в мае 1938 года. С тех пор я не имею о нем никаких известий.

2.


В 1917 году я поступил в Московскую частную гимназию Е.А. Репман, одну из самых передовых и демократических в Москве, практиковавшую еще до революции совместное обучение. Окончил ее в 1923 году (к тому времени это была уже 90-я Моск. Советская школа) и в следующем году поступил в Литературный институт, где проучился около 3 лет. Ушел с III курса по собственному желанию (о чем жалел впоследствии). Несколько лет занимался мелкой литературной работой: рецензия для Моск. изд-в "Круг" и "Федерация писателей"*, научно-популярными очерками для юношества и детской литературой. В 1929 году редактировал и комментировал сборник "Реквием", посвященный десятилетию со дня смерти отца. В этот сборник вошли некоторые из его писем, до тех пор не опубликованные, отрывки из дневника, воспоминания о нем В. Вересаева и др. писателей. Сборник был выпущен изд-ом "Федерация писателей" в 1930 году.

До 1934 года я пользовался правом наследования на литературные произведения отца. Кроме отчислений с прозаических произведений, издававшихся Гослитиздатом и другими издательствами, получал регулярно авторские отчисления через организацию драматургов "Всеросскомбрам"** с театральных пьес отца, которые долгое время не сходили со сцены, в особенности в провинции.

С зарубежными изд-вами, переиздававшими литературное наследие отца, не имел никогда никаких сношений. Кажется, большую часть гонорара с зарубежных изданий получала мачеха. Некоторый процент приходился также на долю Вадима Леонидовича.

В 1932 году я поступил на работу на Москов. завод "Динамо", в редакцию заводской многотиражки "Мотор", где работал сначала литературным правщиком, потом зав. соцбытсектором газеты. На службе пробыл всего около двух месяцев и ушел по собственному желанию, не найдя в себе ни малейшей склонности не только к газетной работе, но и вообще к какой бы то ни было службе. Больше я не служил никогда и нигде.

С 1932 года начал работать художником-оформителем на договорных началах в различных московских музеях и на выставках. В 1935 году прошел в Моск. Горком художников-оформителей, где состою и по настоящее время. Ввиду специфических условий краткосрочно-договорной работы, на протяжении этого десятилетия я был связан с очень многими музеями, выставками и другими культурными учреждениями. Больше всего приходилось работать в Моск. Политехническом музее, в Моск. Коммунальном музее, музее Моск. художественного театра, музее Гигиены, в различных павильонах Сельско-хозяйственной выставки, в парке культуры и отдыха им. Горького и т.д. Работа заключалась в проектировке экспозиции, составлении проектов и чертежей стендов, в рисовании диаграмм, картограмм, всякого рода планов и схем, в фотомонтаже, шрифтовой работе и т.д. Зарабатывал неплохо, что давало возможность не только помогать семье, но и самому себе позволять длительные летние поездки и экскурсии в Крым, на Украину, в Брянские леса и пр.

На удовлетворение этой любви к путешествиям, а также страсти к книгам уходила большая часть моего заработка.

Еще в бытность свою в литер. Институте я женился на своей соученице по институту Александре Львовне ГУБЛЕР (литер. псевдоним Горобова). Однако мы прожили вместе лишь несколько месяцев и в феврале 1927 года разошлись. Я продолжал жить с семьей ДОБРОВЫХ до 1942 года. В 1941 году в апреле скоропостижно скончался мой приемный отец д-р Ф.А. ДОБРОВ. В июле 1942 года, после четырехмесячной тяжелой болезни, умерла моя приемная мать (тетка) Е.М. ДОБРОВА, а в январе 1943 года, уже в то время, когда я находился в армии, жившая с нами другая тетка, Е.М. МИТРОФАНОВА. От всей семьи осталась только моя двоюродная сестра Александра Филипповна ДОБРОВА-КОВАЛЕНСКАЯ И ее муж Александр Викторович КОВАЛЕНСКИЙ, безнадежно больной туберкулезом позвоночника (по специальности переводчик). С ними у меня поддерживаются корректные, но внутренне далекие отношения, осложненные в недавнем прошлом некоторыми хозяйственно-бытовыми распрями.

В настоящее время я женат на Татьяне Владимировне УСОВОЙ, научном сотруднике Института Геологии при Академии Наук СССР. Брак не зарегистрирован. Ввиду невозможности обмена комнат в военное время, мы живем на разных квартирах.

В октябре 1942 года я был мобилизован. В продолжении полугода работал старшим писарем-машинистом Политотдела 196 КСД. После того как эта должность стала внештатной, я был переведен на аналогичную должность сначала в штаб КАД, затем в штаб 863 СП, наконец переброшен в команду погребения при Отделе тыла 196 КСД.

Здесь я используюсь также на караульной службе. Своей теперешней работой очень доволен, так как работа канцелярского типа мне крайне надоела, да и вообще я не чувствую к ней ни малейшей склонности.

3. РЕЛИГИОЗНЫЕ УБЕЖДЕНИЯ


Полагаю, что религиозная стихия в человечестве не есть функция экономич. факторов, но один из первичных человеческих импульсов, как голод и любовь. В зависимости от экономики, географии и пр. создаются и видоизменяются, эволюционируя, лишь формы богопознания. Думаю, что постепенно, по мере стабилизации социалистического строя, и на его почве так же возникнет новая форма богопознания, которая найдет для себя, вероятно, и соответствующую внешнюю форму, вылившись в новую религиозную систему. Однако, пытаться сейчас представить себе эту религ. систему будущего кажется мне занятием безрезультатным. Все религиозные формы, созданные в прошлом и соответствовавшие другим формам сознания, обречены как не соответствующие новым запросам и новому мироощущению. Поэтому для меня в этой области высшим авторитетом является мое собственное, живое непосредственное чувство ощущения божественного начала, присутствующего в природе и в человеке. Из существующих религиозных систем некоторыми своими сторонами мне близки христианство и поздний индуизм. (Вообще к индийской культуре я чувствую большое тяготение и ощущаю ее, нечто очень родственное моей душе.)

4. ОТНОШЕНИЕ К СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И К ВОЙНЕ


Не знаю, следует ли специально оговаривать, что советский строй представляется мне самым осмысленным, целесообразным и справедливым из существующих. Единственный пункт, в котором я расходился с идеологией партии, есть вопрос религиозный; теперь, когда изменившееся отношение к советской власти со стороны религиозных организаций и их активная помощь делу обороны нашей родины вызвали перемену отношения к ним также и со стороны советского государства, устранено последнее препятствие к моему абсолютизму, безоговорочному принятию нашего отечественного строя.

Ясно, что германский фашизм я не могу рассматривать иначе как реакционную силу, посягающую на самое существование русской культуры, на самостоятельное бытие русского народа, живым членом которого себя чувствую и сознаю. Я глубоко люблю старую культуру Германии и Италии, немецкую музыку и поэзию, итальянскую живопись и архитектуру. Тем более страшной кажется мне роковая опухоль, возникшая на теле этих культур в лице фашизма и требующая удаления самым жестким хирургическим путем. Поэтому я не мыслю окончания текущей войны иначе как только при условии полной и безвозвратной ликвидации фашистского режима, вызвавшего такие бедствия, какие были незнакомы до сих пор мировой истории.

Для себя лично я считаю долгом и обязанностью включиться в нашу общую освободительную борьбу. Заболевание нервных корешков спины – так называемый спондило-артрит (я несколько лет носил железный корсет и снял его незадолго до мобилизации лишь потому, что не мог в военных условиях заказать себе новый) – это заболевание препятствует несению мною строевой службы, я освобожден мед. Комиссией от марша и физ. работы. Но я не мыслю для себя сейчас иного местопребывания и работы как в армии. Мое место здесь. Здесь я полнее ощущаю, хотя и маленькую, но реальную пользу, приносимую мною общему делу, и здесь буду делить все боевые опасности с цветом нашего народа – с Красной Армией.

Некоторые моральные взгляды, усвоенные мною с детства и укоренившиеся навсегда, диктуют мне не избегать ни опасностей, ни открытой борьбы. Но препятствуют участию в такой работе, где имеется элемент обмана, хотя бы и допустимого в условиях войны. Например, не хотел бы и не мог бы быть разведчиком. Возможно, что эту мою позицию трудно обосновать и защищать логически, но она коренится в чувстве, более сильном и императивном, чем логика, и никакому пересмотру не подлежит.

5. АДРЕСА РОДСТВЕННИКОВ


1. АНДРЕЕВ Вадим Леонидович (брат) –

2. ДОБРОВ Александр Филиппович (двоюр. брат), художник, Москва, Плющиха, д. 34., кв.19.

3. ХАНДОЖЕВСКАЯ Галина Юрьевна (его жена, художница), там же.

4. ДОБРОВА-КОВАЛЕНСКАЯ Александра Филипповна (двоюродн. сестра). Москва, 34, М. Левшинский пер., д. 5, кв. 4).

5. КОВАЛЕНСКИЙ Александр Викторович, ее муж, там же.

6. УСОВА Татьяна Владимировна, жена. Москва, ул. Станиславского, д. 5, кв.6

7. ТРОЙНОВА Евгения Викторовна – двоюр. сестра. – Москва, ул. Солянка, № дома и кв. не помню.

8. ВЕЛИГОРСКАЯ Наталья Петровна (двоюр. сестра). г. Горький, Новая ул., д. 46.

9-10. ВЕЛИГОРСКИЙ Игорь Петрович и ИВАНОВА Александра Петровна (двоюр. брат и двоюр. сестра). – г.Горький, точного адреса не знаю.

11. АНДРЕЕВ Леонид Аркадьевич (двоюр. брат, инженер). – Ленинград, Красная ул., д. 15, кв. 19 (или наоборот). В настоящее время в Красной Армии. О нем не имею сведений с осени 1941 г.

12. ОЛЬ Галина Андреевна (двоюр. сестра) – эвакуирована из Ленинграда в Свердловск. Адреса не знаю.

13. РЕЙНФЕЛЬД Евгения Николаевна – единственная знакомая (не родственница), оставшаяся в Ленинграде, – Ленинград, ул. Моховой и ул. Пестеля, д. 25, кв. 3.

14. ГОРОБОВА Александра Львовна (первая жена), писательница. – Москва, ул. Станиславского, д. 18 (если не ошибаюсь).

Никто из родственников не был репрессирован ни теперь, ни в прошлом.

Мой гражданский адрес: Москва, 34, М. Левшинский пер., д. 5, кв. 4.


Красноармеец (Андреев) 4.VI-43 г.



Hosted by uCoz