Григорий Евсеевич Зиновьев (наст. имя Овсей-Гершен Ааронович Радомысльский, в молодости также носил фамилию матери Апфельбаум; партийная кличка Григорий, откуда и псевдоним; 8 сентября 1883 — 25 августа 1936) — советский политический и государственный деятель, революционер.

Зиновьев родился в Елизаветграде (ныне Кировоград, Украина; в 1927—1934 его родной город носил название Зиновьевск) Херсонской губернии в состоятельной еврейской семье владельца молочной фермы Аарона Радомысльского. Еврей. Участвовал в организованном революционном движении с 1901, когда и стал членом РСДРП. Подвергшись преследованию полиции за организацию стачек рабочих в Новороссии, эмигрировал в Берлин, затем жил в Париже и Берне, где в 1903 и познакомился с В. И. Лениным. Впоследствии был одним из наиболее близких к вождю партии людей и его постоянным представителем в социалистических организациях Европы вплоть до возвращения в Россию в 1917. На II съезде РСДРП Зиновьев поддержал позицию Ленина, примкнув к большевикам, после чего вернулся на родину, где проводил активную пропагандистскую работу на территории Украины.

По причине болезни в 1904 вновь покинул страну. Вскоре поступил на химический факультет Бернского университета, однако прервал учёбу для участия в революции 1905—1907. Вернувшись в Россию, был избран членом Петербургского горкомитета РСДРП. Из-за новых приступов вновь вернулся в Берн, поступив на этот раз на юридический факультет. Некоторое время спустя в марте 1906 снова находился в Петербурге. На V Лондонском съезде партии избран в состав ЦК. Стал одним из редакторов подпольно издававшихся газет «Социал-демократ» и «Вперёд». В 1908 арестован, после чего вновь эмигрировал — совместно с Лениным Зиновьев выехал на территорию польской Галиции.

3 апреля 1917 Григорий Зиновьев, его вторая жена Злата Лилина с сыном Стефаном и его первая жена Сарра Равич, с которой он был в разводе, возвратились в пломбированном вагоне в Россию в числе приближённых к Ленину большевиков. На следующий день выступил против оглашённых Лениным «Апрельских тезисов». После событий 4 июля 1917 скрывался от преследований Временного правительства в Разливе вместе с Лениным. 10 октября (23 октября по старому стилю) 1917 на закрытом заседании большевистского ЦК совместно со Львом Борисовичем Каменевым выступил против ленинской резолюции о вооружённом восстании и проголосовал против свержения Временного правительства в ходе восстания, считая его преждевременным. Более того, Зиновьев и Каменев продемонстрировали свою оппозицию к большинству членов ЦК ещё и своим открытым выступлением в органе меньшевиков «Новая жизнь», фактически вскрыв перед правительством намерения большевиков и левых эсеров. Ленин справедливо считал эти действия Зиновьева и Каменева предательскими: "Каменев и Зиновьев выдали Родзянке и Керенскому решение ЦК своей партии о вооружённом восстании…" Поэтому в скором времени руководство большевистской партии поставило вопрос об исключении их из партии. Позже их несогласие с решением своих товарищей было упомянуто Лениным в «Завещании»: «Октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью».

Вскоре после захвата власти в Петрограде большевиками и левыми эсерами в ходе Октябрьского вооружённого восстания 25 октября (7 ноября по старому стилю) 1917 наметились первые выступления против новой власти. 29 октября 1917 Викжель — Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников — провозгласил забастовку с требованиями формирования из партий эсеров, меньшевиков и большевиков однородносоциалистического правительства без участия в нём лидеров революции Ленина и Троцкого. Зиновьев, Каменев, Виктор Ногин и Алексей Рыков среагировали на требования Викжеля совместной позицией относительно необходимости переговоров с Викжелем и исполнения его требований, объясняя это потребностью в объединении всех социалистических сил для противостояния угрозе контрреволюции. Несмотря на то, что эта группа смогла на некоторое время склонить на свою сторону относительное большинство членов ЦК, провал выступления Керенского-Краснова на подступах к Петрограду позволил Ленину и Троцкому прервать наметившиеся переговоры с бунтующим профсоюзом. В ответ 4 ноября 1917 Зиновьев, Каменев, Рыков, Ногин и Милютин подали заявления о выходе из состава Центрального комитета. На следующий день Ленин выступил с заявлением, в котором осудил позицию покинувших ЦК большевиков, назвав их «дезертирами».

Тем не менее, вскоре Зиновьеву было разрешено вернуться к политической деятельности. С декабря 1917 по март 1918 он являлся председателем Петроградского (впоследствии Ленинградского) Совета. В Петрограде на протяжении Гражданской войны также занимал посты председателя Совнаркома Петроградской трудовой коммуны и председателя Комитета революционной обороны Петрограда, а также члена Реввоенсовета 7-ой армии. Зиновьев, занимавший все ключевые посты в городе, считался одним из основных организаторов «красного террора» в Петрограде. Кроме того, он был ответственным за оборону города от наступавших белогвардейцев, в первую очередь Юденича, однако фактический организатор Красной Армии Лев Троцкий считал его весьма посредственным военным деятелем (возможно, сказалась и личная неприязнь Троцкого к Зиновьеву, возникшая после конфликта вокруг Викжеля). В силу своих широких полномочий в качестве руководителя Петрограда Зиновьев выступал против решения В. И. Ленина перенести столицу Советской России в Москву.

Поддержав позицию Ленина относительно подписания Брестского мира с Германией и Австро-Венгрией, вновь вернул себе расположение Председателя Совнаркома. В состав Центрального комитета Зиновьев был возращён на VII конгрессе партии 8 марта 1918. Через год был избран членом новосозданного Политбюро без права голоса на VIII партийной конференции 25 марта 1919. Высокое доверие к нему в партии было выражено и в назначении Зиновьева председателем Исполкома Коммунистического Интернационала. Зиновьев был руководителем Коминтерна с марта 1919 до своего ухода в 1926 в результате конфликта со Сталиным.

В время председательства в Исполкоме Коминтерна поощрял фракционные склоки и первый ввел термин "социал-фашизм" по отношению к социал-демократическим партиям Западной Европы. В 1921 - 1926 являлся членом Политбюро. Стремясь стать политическим вождем, Зиновьев выступал с отчетными докладами на XII и XIII съездах РКП(б). Пропагандировал ленинское наследие, печатая огромное количество книг со своими статьями, речами и т.д.

Зиновьев сыграл важную роль в возвышении Сталина. Именно по идее Зиновьева в 1922 году Каменев предложил назначить Сталина на пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б). На XII съезде партии в 1923 году Зиновьев выступал с политическим отчетом ЦК, вместе с Каменевым и Сталиным вел в это время борьбу против Троцкого.

Но в декабре 1925 года на XIV съезде ВКП(б) Зиновьев, поддержанный Каменевым, от имени «новой оппозиции» выступил против Сталина. В 1926 году его отстранили от руководства Петросоветом и Исполкомом Коминтерна, вывели из Политбюро (был избран в 1921). Объединение с Троцким привело к тому, что в 1927 году Зиновьева вывели также из ЦК (членом которого он был с 1907 года), исключили из партии и выслали.

В 1928 году, после покаяния, Зиновьев был восстановлен в партии, назначен ректором Казанского университета. В конце 1932 году вновь исключен и выслан. В 1933 году восстановлен в рядах ВКП(б) и направлен на работу в Центросоюз. Был приглашен на XVII съезд партии в феврале 1934 года, на котором выступил с покаянием и славословием в адрес Сталина и его соратников.

16 декабря 1934 года Зиновьев арестован и осужден на десять лет тюрьмы по делу «Московского центра». В 1935 году, находясь в заключении, вел записи, обращенные к Сталину. В частности, он писал: «В моей душе горит желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это... Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Ваш и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш душой и телом, что я понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение...» (Бережков В.И. Питерские прокураторы. СПб, 1998. Стр. 10)

24 августа 1936 года Зиновьев был приговорен к высшей мере наказания по делу так называемого Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра. Расстрелян в Москве в 1936. По воспоминаниям, перед казнью Зиновьев униженно молил о пощаде, целовал сапоги своим палачам, а затем от страха вообще не смог идти. На расстрел его не вели, а несли на носилках. [Источник?] При этом Зиновьев плакал и просил немедленно сообщить о происходящем Сталину.

Реабилитирован в 1988 г.

Первая жена – Сарра Наумовна Равич (1879-1957), псевдоним - Ольга. Профессиональная революционерка. Член РСДРП с 1903 года. В 1917 вместе с Лениным, Зиновьевым, второй женой Зиновьева Златой Лилиной, и сыном Зиновьева от второго брака Стефаном в пломбированном вагоне приехала в Россию. После убийства М. С. Урицкого исполняла обязанности комиссара внутренних дел Северной области. Арестовывалась в 1934, 1937, 1946 и 1951. Освобождена в 1954.

Вторая жена – Злата Ионовна Лилина (1882-1929), псевдоним Левина Зина. Член РСДРП с 1902. Сотрудница газет «Правда», «Звезда», работник Петросовета.

Сын от первой жены - Стефан Григорьевич Радомысльский (1913-1937).

Троцкий описывал Зиновьева следующим образом: «В агитационном вихре того периода, большое место занимал Зиновьев, оратор исключительной силы. Его высокий теноровый голос в первый момент удивлял, а затем подкупал своеобразной музыкальностью. Зиновьев был прирожденный агитатор... Противники называли Зиновьева наибольшим демагогом среди большевиков... На собраниях партии он умел убеждать, завоевывать, завораживать, когда являлся с готовой политической идеей, проверенной на массовых митингах и как бы насыщенной надеждами и ненавистью рабочих и солдат. Зиновьев способен был, с другой стороны, во враждебном собрании, даже в тогдашнем Исполнительном комитете, придавать самым крайним и взрывчатым мыслям обволакивающую, вкрадчивую форму, забираясь в головы тех, которые относились к нему с заранее готовым недоверием. Чтобы достигать таких неоценимых результатов, ему мало было одного лишь сознания своей правоты; ему необходима была успокоительная уверенность в том, что политическая ответственность снята с него надежной и крепкой рукою. Такую уверенность давал ему Ленин.»

Сотрудница Коминтерна А. Куусинен в своей книге «Господь низвергает своих ангелов» вспоминает: «Личность Зиновьева особого уважения не вызывала, люди из ближайшего окружения его не любили. Он был честолюбив, хитер, с людьми груб и неотесан... Это был легкомысленный женолюб, он был уверен, что неотразим. К подчиненным был излишне требователен, с начальством — подхалим. Ленин Зиновьеву покровительствовал, но после его смерти, когда Сталин стал пробиваться к власти, карьера Зиновьева стала рушиться.»

ЗОЛЯ, ЭМИЛЬ (Zola, Йmile) (1840-1902), французский писатель.

Родился 2 апреля 1840 в Париже, в итало-французской семье: итальянцем был отец, инженер-строитель. Детские и школьные годы Эмиль провел в Экс-ан-Провансе, где одним из его ближайших друзей был художник П.Сезанн. Ему было неполных семь лет, когда отец скончался, оставив семью в бедственном положении. В 1858, рассчитывая на помощь друзей покойного мужа, г-жа Золя переехала с сыном в Париж.

В начале 1862 Эмиль сумел найти место в издательстве «Ашет». Проработав около четырех лет, он уволился в надежде обеспечить свое существование литературным трудом. В 1865 Золя опубликовал первый роман — жесткую, слабо завуалированную автобиографию Исповедь Клода (La Confession de Claude, 1865). Книга доставила ему скандальную известность, которую еще более умножила горячая защита живописи Э.Мане в его обзоре художественной выставки 1866.

Примерно в 1868 у Золя возник замысел серии романов, посвященных одной семье (Ругон-Маккаров), судьба которой исследуется на протяжении четырех-пяти поколений. Разнообразие романных сюжетов давало возможность показать многие стороны французской жизни в период Второй империи. Первые книги серии не вызвали большого интереса, зато седьмой том, Западня (L’Assommoir, 1877), снискал большой успех и принес Золя как славу, так и богатство. Он приобрел дом в Медоне около Парижа и собрал вокруг себя молодых писателей (среди них были Ж.К.Гюисманс и Ги де Мопассан), образовавших недолговечную «натуралистическую школу».

Последующие романы серии были встречены с громадным интересом — их с одинаковым усердием поносили и превозносили. Двадцать томов цикла Ругон-Маккары представляют собой главное литературное достижение Золя, хотя необходимо отметить и написанную ранее Терезу Ракен (Thйrиse Raquin, 1867) — глубокое исследование чувства раскаяния, постигающего убийцу и его сообщницу. В последние годы жизни Золя создал еще два цикла: Три города (Les Trois Villes, 1894-1898) — Лурд (Lourdes), Рим (Rome), Париж (Paris); и Четыре Евангелия (Les Quatre Йvangiles, 1899-1902), оставшееся незаконченным (четвертый том написан не был).

Золя стал первым романистом, создавшим серию книг о членах одной семьи. Его примеру последовали многие, в т.ч. Ж.Дюамель (хроники Паскье), Д.Голсуорси (Сага о Форсайтах) и Д.Мастерс (книги о Сэвиджах). Одной из причин, побудивших Золя избрать структуру цикла, было желание показать действие законов наследственности. Ругон-Маккары являются отпрысками слабоумной женщины, которая умирает в последнем томе серии, достигнув столетнего возраста и полностью лишившись рассудка. От ее детей - одного законного и двух незаконных — берут начало три ветви рода. Первая представлена процветающими Ругонами, члены этой семьи фигурируют в таких романах, как Его превосходительство Эжен Ругон (Son Excellence Eugиne Rougon, 1876) - исследование политических махинаций в царствование Наполеона III; Добыча (La Curйe, 1871) и Деньги (L’Argent, 1891), где речь идет о спекуляциях земельной собственностью и ценными бумагами. Вторая ветвь рода — семейство Муре. Октав Муре, честолюбивый волокита в Накипи (Pot-Bouille, 1882), создает один из первых парижских универмагов на страницах Дамского счастья (Au Bonheur des dames, 1883), тогда как другие члены семьи ведут более чем скромную жизнь, подобно деревенскому священнику Сержу Муре в загадочном и поэтичном романе Проступок аббата Муре (La Faute de l’Abbй Mouret, 1875). Представители третьей ветви, Маккары, отличаются крайней неуравновешенностью, поскольку их предок Антуан Маккар был алкоголиком. Члены этой семьи играют выдающуюся роль в самых сильных романах Золя — таких, как Чрево Парижа (Le Ventre de Paris, 1873), где воссоздана атмосфера центрального рынка столицы; Западня, в которой суровыми тонами изображается жизнь парижских рабочих в 1860-е годы; Нана (Nana, 1880), чья героиня, представительница третьего поколения Маккаров, становится проституткой и ее сексуальный магнетизм приводит в смятение высший свет; Жерминаль (Germinal, 1885), величайшее творение Золя, посвященное забастовке шахтеров на рудниках северной Франции; Творчество (L’Oeuvre, 1886), куда включены характеристики многих прославленных художников и литераторов эпохи; Земля (La Terre, 1887), повествование о крестьянской жизни; Человек-зверь (La Bкte humaine, 1890), где описывается жизнь железнодорожных рабочих, и, наконец, Разгром (La Dйbвcle, 1892), изображение франко-прусской войны и первый крупный военный роман во французской литературе.

Ко времени завершения цикла (1903) Золя пользовался всемирной известностью и, по общему мнению, был крупнейшим после В.Гюго писателем Франции. Тем более сенсационным было его вмешательство в дело Дрейфуса (1897-1898). Золя пришел к убеждению, что Альфред Дрейфус, офицер французского генерального штаба, еврей по национальности, в 1894 был несправедливо осужден за продажу военных секретов Германии. Разоблачение армейской верхушки, несущей главную ответственность за очевидную судебную ошибку, приняло форму открытого письма президенту республики с заголовком Я обвиняю (J’accuse, 1898). Приговоренный за клевету к году тюремного заключения, Золя бежал в Англию и смог вернуться на родину в 1899, когда ситуация изменилась в пользу Дрейфуса.

28 сентября 1902 Золя скоропостижно умер в своей парижской квартире. Причиной смерти стало отравление угарным газом - «несчастный случай», скорее всего, подстроенный его политическими врагами.

Литература:
Лану А. Здравствуйте, Эмиль Золя. М., 1966;
Лещинская Г.И. Эмиль Золя. Библиографический указатель русских переводов и критической литературы на русском языке. М., 1975;
Пузиков А.И. Портреты французских писателей. Жизнь Золя. М., 1981;
Золя Э. Собрание сочинений, тт. 1-20. М., 1993;

ЗАРАТУШТРА (авест.), Зардушт (среднеиран.), Зороастр (греч.), Заратустра (в европейской традиции, в т. ч. - русской) - в зороастризме - основатель зороастризма (маздеизма), жрец и пророк, которому было дано Откровение (см.) Ахуры Мазды в виде Авесты - Священного Писания зороастризма.

Несмотря на большей частью легендарный характер сведений о З. и разногласия даже в примерной датировке его жизни и деятельности, большинство исследователей ныне не сомневаются в историчности его личности, которая подверглась в более поздних слоях древнеиранской культуры значительной мифологизации и прямому обожествлению.

Если принимать во внимание сообщение пехлевийской хроники о том, что З. жил "за 258 лет до Искандара", т. е. Александра Македонского, то время деятельности пророка зороастризма падает на 7-6 вв. до н. э. В то же время, как указывает Л. А. Лелеков, лингвистический анализ наиболее древней и сакральной части Авесты - "Гаты" ("Песнопения"), авторство которых связывается с именем З., позволяет отнести время его проповеди к интервалу между 12-10 вв. (однако четкого подтверждения этой гипотезе нет; равно как и сложение "Гат" многие исследователи датируют чуть более поздним временем - первыми веками 1 тыс. до н. э.).

Согласно "Ясне", З. был сыном Пурушасты, четвертого человека, выжавшего священный сок растения и одновременно божества по имени Хаома, выполняющего также функцию древа жизни. Этот сок, будучи смешан с молоком, дарует бессмертие (момент смешения сока Хаомы с молоком и символизировал чудесное явление в мир З.).

По другой версии, З. происходил из восточноиранского рода Спитама. Вначале З. вел проповедь у себя на родине (в Восточном Иране или Средней Азии), но не был признан как пророк и подвергся преследованиям правителя и чародея Дурашвара, что вынудило его покинуть родину (в "Гатах" сохранилась молитва, обращенная к Ахуре Мазде, - "Куда бежать?"). Затем З. нашел покровителя в лице царя (кави) Виштаспы, который способствовал распространению зороастризма в Иране.

Согласно пехлевийским преданиям, З. был убит Тур-и-Братарвахшем, одним из его врагов, который всю жизнь преследовал пророка. В Младшей Авесте (см. Авеста) З. предстает и как культурный герой, учредивший все основы социума (Яшты 13:88-89), и как провозвестник таинств новой веры и спаситель человечества (Ясна 17, 19, 27; Яшты 5, 19).

Согласно "Видевдату" (см. Авеста), покровитель зла и воплощение тьмы Ангро-Майнью пытался убить З. руками дэвы лжи Друга (или Друджа), а также искушал его обещанием великой власти (Видевдат 19:4-6). Однако З. отражал эти натиски как словом, так и священными предметами, а также огромными камнями из пращи.

Окончательное обожествление личности З. происходит в более поздних сочинениях - "Денкарт" (1:14) и "Затспрам" (6:14). Здесь говорится о том, что Ахура Мазда создал духовную сущность (фраваши) З. в самом начале бытия и поместил ее в ствол Хаомы.

Через шесть тысяч лет, когда предельно обострилась во Вселенной борьба добра и зла, З. был призван на землю, чтобы содействовать победе добра: он получил телесное воплощение и был озарен неземным светом истины, который в зороастризме символизирует огонь (ср. с христианской концепцией воплощения предшествовавшего тварному миру Логоса - Бога Слова, явившегося в мир в качестве Богочеловека Иисуса Христа; ср. также распространенный в языческих культурах миф о сошествии огня истины, хранимого в Мировом Древе, - например, миф о Прометее, принесшем людям огонь в стволе зонтичного дерева). Согласно концепции зороастризма, З. явится в новом воплощении через три тысячи лет после первого своего явления в мир, уже в качестве саошйанта - спасителя (ср. с иудейской и христианской концепцией Машиаха, или Мессии).

Учение З. изложено в первую очередь в "Гатах", входящих в раздел Авесты "Ясна" ("Книга ритуала"). Это гимны (ед. число гата - обозначение каждого гимна, входящего в сборник), предназначенные для пения или произнесения речитативом. Как пишет И. С. Брагинский, "они завораживали слушателей своим эмоциональным накалом, бесконечными повторами, мерностью речи и передавались из поколения в поколение". Исследователь отмечает также принципиальную дихотомичность, дуалистичность мира "Гат", который рассматривается "как раздвоенный, разделенный на две сферы: одну - земную, реальную, телесную, "мир вещей", другую - потустороннюю, воображаемую, духовную, "мир души". Такое раздвоение мира пронизывает многие гаты. "О помощи прошу и о поддержке в обоих мирах - телесном и духовном", - часто повторяется в них этот призыв Заратуштры".

Достаточно большое внимание в "Гатах" уделяется земному миру, поучениям о пользе и поддержании оседлого скотоводства. Одновременно порицается жизнь кочевников, занимающихся грабежом и угоном скота и совершающих оргиастические кровавые жертвоприношения (см.) животных. С этой точки зрения все народы разделяются на праведных (оседлых скотоводов), неправедных (кочевников-грабителей) и колеблющихся между теми и другими; у последних "смешано то, что ложно, с тем, что они считают праведным" (Ясна 33:1).

Олицетворением добродетели выступает покровитель З. - идеальный царь и вождь Виштаспа, которого должны почитать мирные скотоводы, олицетворением зла - нескотоводы: "Скотовод - поборник Благой Мысли (в оригинале - Воху Мана, дух скота. - Г. С.), нескотовод - непричастен к ней" (Ясна 31:10; здесь и далее - перевод И. С. Брагинского); "Злодей - это тот, кто находит пропитание тем, что совершает насилие над скотом и людьми праведного скотовода" (Ясна 31:15); "Драгоценные дары Всеведущий (Ахура Мазда. - Г. С.) воздаст в телесном мире как награду за труд тем, кто находится в общине скотоводов во имя Благой Мысли" (Ясна 34:14).

Та же резкая поляризация сил переносится на универсум в целом: добрые божества и духи непрерывно борются со злыми божествами и духами, что задано изначальным конфликтом между Духом Добра и Духом Зла. Эта концепция излагается в гате под названием "Проповедь о двух Духах" (Ясна 30), в которой утверждается необходимость и возможность свободного выбора каждого между добром и злом, а также звучит архаический мотив "близнечного мифа", получающий этическую "подсветку":

"А теперь обращусь я к тем, кто желает слушать... Прислушайтесь ушами своими к наилучшему [учению], Проникнитесь ясным пониманием двух верований, Дабы каждый перед [лицом] Судного дня сам избрал одно из них: Оба духа, которые уже изначально, в сновидении были близнецам подобны И поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах, суть Добро и Зло. Из них, из обоих благомыслящие правильный выбор сделали, Но не зломыслящие. Когда же встретились оба Духа [друг с другом], Они положили начало Жизни и тленности, тому, чтоб к скончанью веков Было бы уделом лживых - наихудшее, а праведных - наилучшее. Из этих двух духов избрал себе Лживый - злодеяние, Праведность - избрал для себя Дух священный, Чье облачение - небесная твердь".

Таким образом, мир утверждается, в противовес библейскому миропониманию, как изначально дуалистический: не только добро, но и зло в равной степени исходят из божественной сферы и положены в фундамент мироздания, хотя аксиологически акцентируется выбор добра как правильный выбор. Как полагает Брагинский, Добро и Зло, а также их воинство - добрые и злые духи, толкуемые далее в зороастризме как абстрактные сущности, "представляли собою первоначально - в гатах - анимистические существа типа внутреннего воздействующего духа, свойственного каждому предмету и именуемого у некоторых изучаемых этнографией первобытных народов "мана"и "оренда".

Однако в учении З. в том виде, в каком оно изложено в "Гатах", несомненно акцентирование духовно-этического наполнения понятий "Добрый дух", "Злой дух". Резко поляризованные силы Добра и Зла составляют две своего рода небесные "троицы" - триады духов, олицетворяющих единство мысли, слова и дела (благих или злых).

Во главе доброй триады - Ахура Мазда, обладатель Воздействующего (Благого) Слова, опирающийся на Арту Вахишту, который есть "лучший порядок" и одновременно дух огня и божественная персонификация верховного жреца, а также на "Благую мысль" - Воху Ману, духа скота, божество общины оседлых скотоводов.

Во главе злой триады - Друг (Друдж), властелин Злого Слова, опирающийся на Ако Ману ("злую мысль") и Айшму - духа грабежа (букв. "грабеж"), которых окружает свита дэв. Показательно при этом, что в "Гатах" не упоминается главный оппонент и враг Ахуры Мазды в последующей зороастрийской традиции - Ангро-Майнью; в Спента-Майнью (Духе святости), воспринимаемом как ипостась Ахуры Мазды, слиты как близнецы Дух Добра и Дух Зла; по другой версии - Спента-Майнью и его брат-близнец Ангро-Майнью порождены Ахурой Маздой и оба выступают как демиурги, создающие земной мир (один - его благую часть, другой - злую), в то время как сам Ахура Мазда пребывает, если воспользоваться выражением Ф. Ницше, "по ту сторону добра и зла", в сфере некоей чистой духовности ("менок").

Показательно также, что в двух этических триадах (мысль - слово - дело) центральное место занимает слово, обладающее магической творящей силой. Однако, как полагает И. С. Брагинский, "в этом слове нет ничего мистического, это не Логос в эллинистическом толковании, а скорее магически-шаманское заклинание". Вероятно, однако, здесь можно усмотреть определенные типологические параллели с библейской концепцией творящего Божьего Слова и его интерпретацией у Филона Александрийского; при этом слитность и одновременно поляризация в божественной сфере добра и зла вступает в очевидное противоречие с библейской ментальностью.

В "Гатах" З. воплощает в себе и проповедует благую моральную триаду - единство мысли, слова и дела. Именно поэтому он выступает в двух функциях - пророка и жреца: в качестве первого он несет Слово Ахуры Мазды, в качестве второго он выступает служителем духа огня Арты и исполнителем дела - "наилучшего порядка". О себе З. говорит: "Заратуштра - это пророк славословящий, поднимающий свой голос во имя наилучшего распорядка [Арты Вахишты] и почитания. Научи меня, Арта, и ты, о Мазда (Ахура Мазда. - Г. С.), тому, чтобы словом моим указать правильный путь" (Ясна 50:6); "Хочу называться восхвалителем вашим и быть таким, о Мазда, пока могу я и пока есть силы у меня благодаря Арте" (Ясна 50:11); "Я - праведный жрец, я хочу преданно заниматься скотоводством" (Ясна 33:6). Функции З. как пророка и жреца определяют жанровую природу "Гат": в них соединяются хвалебные и назидательные (проповеднические) элементы, причем именно славословие божеству соотносится с пророческим даром - в отличие от библейского понимания предназначения пророка (см.; см. также Пророков Книги). В восьми назидательных гатах (Ясна 30-32, 44, 45, 47, 48, 53) З. выступает прежде всего как жрец, выполняющий обряды, и проповедник, поучающий паству, например: "Провозгласить я хочу поучение, слушайте и внимайте, Вы, которые издалека приходите и из ближних мест, Запечатлевайте его в памяти, поистине оно блестяще, Пусть лжененавистник не разрушит второй, грядущей жизни Из-за нечестивого выбора своего, - он, лжец, совращающий языком своим ко лжи" (Ясна 45:1).

Главный стержень учения З. составляет представление о зависимости мирового порядка и конечного торжества Добра в его борьбе со Злом от активного участия в последней человека, и именно на стороне добра. В таком случае человеку обещано воздаяние как в нынешней жизни (в виде материальных благ), так и посмертное блаженство во второй жизни (ср. представления в теистических религиях о вечной жизни праведников в загробном мире; см. Ган Эден, ал-Джанна, Олам ѓа-ба, Рай), а стороннику Зла - страшные муки (например, кара расплавленным металлом) и осуждение на эсхатологическом суде (см. Эсхатология) у Моста судейского разбора - чинвад (ср. с представлением о Страшном Суде в иудаизме, христианстве и исламе): "Беспощадной будет борьба с приверженцами лжи - Друджа, мешающими процветанию скотоводства. Тот, кто почитает наилучший распорядок Творца быка, кто поддержит меня, того привлеку я к Мазда и с ним пройду по Мосту судейского разбора. Горе лжежрецам, приверженцам кровавых жертвоприношений, уничтожающим скот, карапанам и их покровителям, злым колдунам-правителям, кавиям, которые намерены разрушить вторую жизнь. Они будут наказаны у Моста судейского разбора, где будут отделены праведники от грешников. Награда будет уделом праведников" (Ясна 46).

З. настоятельно подчеркивает необходимость личной преданности и верности ему для получения награды: "Кто предан мне, удостоится лучшего, кто - нет, получит наихудшее, - таково решение разума и мысли моей" (там же). В этой гате, условно именуемой "Моление пророка", З. восхваляет всех своих покровителей. Согласно замечанию немецкого исследователя Г. Гумбаха, она являет собой замечательный пример психологического воздействия поэтического слова на слушателей самим ритмом, магически воздействующими повторами, размеренным исполнением.

Сам З. говорит: "Размеренными словами песнопения обращаюсь я, а неразмеренные не приемлю...". Гаты написаны в силлабической системе стихосложения, как и индийские Веды, что еще раз подчеркивает генетическое единство индо-иранской сакральной и поэтической традиции. При этом использованы различные метрические и строфические комбинации силлабического стиха.

В "Гатах" выражена уверенность в особом воздействии "размеренной" (т. е. особым образом организованной) речи пророка-поэта, призванного возвестить особое Слово. О даре чудодейственного Слова З. молит в одной из гат:

"Мазда, Заратуштре дай Слово чудодейственное то, Что поможет наконец одолеть всех злобных недругов! ...Мазда, помоги певцу сделать всех послушными тебе! ...Мазда, я воспел тебя, передай же мне из уст в уста Слово мудрое о том, как впервые появилась жизнь" (Ясна 28:6, 7, 11).

Всю магическую силу поэтического слова З. направляет на то, чтобы заклясть людей следовать пути Ахуры Мазды, Арты Вахишты и Воху Маны и обрести на этом пути вечное блаженство, а также, чтобы устрашить вечными муками нечестивцев: "Говорю я о том, что будет воздано добру, будет воздано и злу, свершится суд огнем и расплавленным металлом.

...Кто ревностно заботится о скоте, тот и сам окажется на горних пастбищах Арты Вахишты и Воху Маны" (Ясна 33:3). Все приверженцы Друджа погрузятся "в вечную тьму со скверной пищей и жалобными стенаниями" (Ясна 31:20). При этом, согласно учению З., блаженная "вторая жизнь" наступит и на земле, где будут править справедливые цари - саошйанты (это слово встречается в "Гатах" как в единственном числе - применительно к З., так и во множественном - в отношении его наиболее ревностных последователей, в более поздней традиции - сыновей З., чудесным образом порожденных им после смерти). Исследователи предполагают, что контакты с древнеиранской культурой и, соответственно, с зороастризмом, оказали частичное влияние на эсхатологию отдельных сект иудаизма конца эпохи Второго Храма, возможно - ессев, а затем и на раннее христианство, особенно его гностические секты, но не отрицают и возможности обратного влияния классического монотеизма на эсхатологию зороастризма.

Образ З. был воспринят и трансформирован греческой культурой эпохи эллинизма и через нее стал достоянием европейской культуры. В эпоху эллинизма создается большое количество синкретических мифов, связанных с З. Дион Хрисостом (1 - нач. 2 в.) передает легенду о том, как З. в поисках истины взошел на высокую гору, куда с небес обрушилось пламя, но З. вышел из него невредимым и просветленным мудростью. Уже в эллинистической античности З. приписывали множество изречений и книг, что было подхвачено европейским Средневековьем, в котором З. воспринимался как маг и астролог.

В конце 19 в. свой миф о З. создает Ф. Ницше в своих поисках замещения скомпрометированной в его глазах идеи Бога. В философской поэме "Так говорил Заратустра" (1883-1885) Ницше провозглашает смерть Бога ("Бог умер!") и говорит о необходимости кардинальной "переоценки ценностей", вкладывая в уста З. гимн "сверхчеловеку" как сильной волевой личности, не знающей муки раздвоения и страдания, отказавшейся от давления трансцендентных ценностей, убивающих "волю к жизни", личности, пережившей "смерть Бога" в своем сознании и потому пришедшей к конечной свободе - свободе игры и созидания.

В образе самого З. предстает ницшеанский "сверхчеловек" - провозвестник грядущих времен, поэт и мыслитель, гений, возвышающийся над толпой, стоящий вне "морали рабов"; в его уста Ницше полемически вкладывает изречения и поучения, спорящие с библейскими заповедями и одновременно бросающие вызов лицемерию современного общества: "Вы жметесь к ближнему и говорите при этом красивые слова. Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему - это всего лишь дурная любовь к самим себе.

...Я не люблю ваших праздников: слишком много лицедеев встречаю я там, и даже зрители часто кривляются, словно актеры. Не о ближнем учу я вас, но о друге. Да будет друг для вас праздником земли и предчувствием Сверхчеловека.

...Да будет для тебя грядущее и отдаленное причиной твоего нынешнего: в друге люби Сверхчеловека как причину свою. Братья мои, любить дальнего, а не ближнего призываю я вас.

Так говорил Заратустра" (перевод В. Рынкевича).

В этой поэме, частично обращаясь к стилю "Гат", Ницше в большей степени стилизует и одновременно пародирует стиль Библии - как Ветхого, так и Нового Завета, стремясь тем самым создать своего рода новую "библию". О том, что значил для него З., Ницше писал в автобиографии "Ecce Homo" ("Се - человек", 1888; слова Понтия Пилата об Иисусе Христе): "Никто не задал мне вопрос, а его следовало бы задать, что означает имя Заратустры именно в моих устах, в устах первого имморалиста: ибо как раз то, благодаря чему этот перс занимает столь исключительное положение в истории, прямо противоположно моим воззрениям.

Заратустра первым увидел в борьбе добра и зла тот главный рычаг, управляющий движением вещей, - это он осуществил переработку моральных понятий в метафизические, каковыми являются сила, причина, цель в себе. Но такой вопрос, если бы он был мне задан, уже содержит в себе ответ.

Заратустра создал это роковое заблуждение, мораль, следовательно, он должен быть первым, кто познал его. Не только потому, что его опыт шире и многообразнее, чем у любого другого мыслителя... гораздо важнее то, что Заратустра правдивее их всех. Его учение, и только оно одно, провозглашает правдивость высшей добродетелью...

Говорить правду и хорошо стрелять из лука - такова персидская добродетель. - Понимают ли меня?.. Самопреодоление морали посредством правдивости, самопреодоление моралиста, когда он становится своей противоположностью - становится мной, - вот что означает в моих устах имя Заратустры".

Образ З., своеобразное alter ego поэта и мыслителя, получает философско-поэтическое осмысление и в циклах стихотворений Ницше "Дионисийские дифирамбы" и "Песни Заратустры" (1888).

Г. В. Синило